После недолгих препирательств Лора спустила трусы и присела на унитаз.
— Подальше садись, чтоб видно было. Вот так...
Обомлевшая Лора пустила струю, физически ощущая взгляд на пизде.
— Ну вот. Писающая девочка — это куда красивей, чем писающий мальчик, смею тебя заверить. А теперь — немножко гигиены...
Он намылил руку и принялся деловито мыть Лорину пизду, ощупывая каждую складочку и каждый уголок.
Это было так одуряюще приятно, что Лора против воли закатила глаза.
— Мы с ней хорошо понимаем друг друга... с твоей девочкой... — приговаривал Иван Иваныч, поблескивая глазами.
Мытье незаметно перешло в ласку: плавными, глубокими движениями он дрочил Лоре клитор, и той казалось, что он щупает и щекочет ее сердце. Дверь дергали, и внутри у Лоры всякий раз ухало холодком, но Иван Иваныч говорил — «ничего, тут еще один тубзик есть», — и продолжал делать свое дело.
Сладкий зуд наполнил Лору до ушей. Ей казалось, что в пизде трепещет щекочущее перышко, исторгая из нее потоки меда с сиропом... Вскоре Иван Иваныч достал какой-то жирный крем и вымазал им Лорин бутончик, проникая пальцем в устье; затем расстегнул штаны, добыл свой детородный орган — самый настоящий, багровый, в прожилках и складках, — тщательно смазал его тем же кремом...
У Лоры потемнело в глазах.
— Делала раньше это? — спросил Иван Иваныч.
— Что?
— Не чтокай. Ебалась раньше?
— Нннет... — запинаясь, пролепетала она.
— Знаю. Для проформы спрашиваю. Ну-ка привстань...
Он приподнял ее за подмышки.
— Попку выше... вот так... Ну, держись, сеньора Лора!
Он пристроился к ее пизде. Крепкие его руки держали Лору, как в тисках, и она даже не пыталась вырываться. Было страшно, как у стоматолога, когда зудящий стержень уже тянется к зубам...
Вокруг ревел невидимый водопад. Пол вибрировал, и ступням было щекотно. Под задницей зияла бездна в десять километров...
— Ааааааа!... — заверещала вдруг Лора.
— Чего ты? Я еще ничего не делаю, — хмыкнул Иван Иваныч... и вдруг сильным движением насадил ее на себя.
— Аааахгр...
Лора подавилась криком.
— Все, все, глупенькая, ну все уже, ну чего ты? — шептал Иван Иваныч, понемногу въебываясь в нее. — Какая же ты узкая...