— Ты это, Саня... лишака не надо давать. Мне для тебя ничего не жалко. Ну, вот этот твой Лось...
— Лис.
— Да похуй, пусть Лис, он-то чего? Зачем ты его притащил?
Азот поднял рюмку такого же трофейного «Томатина», захваченного в баре, отпил ровно половину, задержал дыхание, выдохнул, и поставил рюмку на стол.
— У него здесь свое дело. Точнее — он нам помогает в нашем деле. Ты сейчас думаешь только чтобы шляпу попарить, потому что у тебя нездоровый интерес к чернявой суке, а у меня есть здоровый материальный интерес.
— А с каких пор у нас разные интересы?
Азот вздохнул, поднялся, обошел Башкира и встал у него за спиной. Положил руки на здоровенные плечи борца, сдавил по–дружески. — Башкиров, блять. Коль, братиш. Ты заебал реально своими пиздостраданиями. Ты еще плакать здесь начни. У нас все — наше. На двоих, как с детства было. Я за тебя, ты за меня. Ты что, думаешь, что когда я свое получу — оно твоим не будет?
— Вообще об этом не думал.
— Тебе и не надо думать, тебе это просто надо знать. По определению. Ты хороший мужик, но каждый хороший мужик собственник — там, глубоко внутри. И ты, когда ей между ляжек заглянул, о чем подумал? О том, что делиться не будешь? Да не делись, хуй с тобой. Но тогда и сам не бери, это не твое. (Порно рассказы) Так честно будет?
Башкир угрюмо молчал, глядя на тарелку с пиццей. Азот вернулся на свое место за столом.
— А то, что она мамаша мудака — так это тоже наказуемо по жизни, Башкир. И то, что она сосет на работе за кабинет попросторней, и за зарплату повыше — тоже наказуемо. Это не мы ее наказываем, это карма ее наказывает, Башкир. Знаешь такое слово? Это когда кормишь сына сиськой до двадцати лет, а потом он ее отгрызает, потому что у него давно уже шакальи зубы прорезались. Так вот, каждый свое получит. Но сейчас мы свое берем. Понял?
— Ну...
— Му... Идем, братиш, перетащим сучку в спальню, на ее сексодром. На диванчике только мышам ебаться удобно. Лису только кусок пиццы захвати. И вискарь тоже весь бери.
Лисовский в гостиной флегматично пялился в монитор. Баба лежала лицом вниз под пледом.
— Ну что там, Лис?