Оказывается Славик некоторое время уже следил за моими телодвижениями, а сейчас я и вовсе стою к ниму задом, да еще нагнувшись. «Маминьки родные!» — подумалось мне, глядя на глаза и на эрекцию Славуни. Он не дал мне опомниться и разогнуться. В два прыжка он оказался позади меня прильнув всем телом. У меня не было сил ему сопротивляться. И я покорно нагнулся положив грудь на спинку кресла и отдав в полное распоряжение свою задницу ему. Зажмурив глаза я лишь догадывался о действиях партнера. Войдя в раж от моей покорности, Славик однако ж не спешил нанизывать меня, дав волю пальцам и языку. Мало по малу он разминал мне очко, лаская его языком. Наконец место фаланг занял фаллос. И начал медленно и аккуратно влезать в меня. Я чувствовал как из моего рта растянутого кляпом сочиться слюна, как руки Славы держат меня за бедра, как веревки впиваются в плечи, колени и запястья, но все это фигня по сравнению с чувством, как хороший крепкий член первый раз вползает в твою жопу. Есть только одна мысль: «Как глубоко он войдет. «. Но вот его бедра касаются твоих ягодиц, значит поршень полностью внутри. Немножко отдохнув, он двинулся в обратный путь. Но не дав моей попе соскучиться снова заполнил собою мою пустоту. Сделав еще пару десятков таких движений, мой проказник опять прижался ко мне всем телом, и продолжая прямые поступательные движения одним тазом, добавил вербальных ласк.
— Ты мой мальчик...
Чпок и член внутри.
— Ты мой маленький...
И член до половины снаружи.
— Ты теперь полностью мой...
И снова на всю длину.
Сколько это продолжалось, не помню. Был как в бреду. Помню только, что на его бредни, я отвечал стоном и мычанием. А он все запихивал в меня свой член и запихивал, а моей жопе это афигительно нравилось. Могу лишь добавить, что лучше первый раз не связывать партнера, да еще так старательно. Когда последующие разы я скакал на нем, стянутый веревками, или извивался под ним обмотанный лентой, изображая гнев или досаду изнасилуемого. То это уже другое дело.
Ну да ладно, серьезно это нам не мешало. И развязал окончательно он меня только ближе к вечеру. Но это уже лирика.