Собственно, вскинул Колька перед Гоблином Никандровичем ноги вверх, одновременно разводя их в стороны, где-то спустя два месяца после акции в поддержку «курса, взятого на повсеместное улучшение морального климата» — вскинул, мысленно удивляясь, что Гоблину Никандровичу, оказывается, нужно то же самое, что и соседу Лёхе... и хотя Лёха к тому времени Кольку уже несколько месяцев не трахал — заниматься этим делом Лёхе с Колькой было негде, тем не менее параллель между Лёхой и Гоблином Никандровичем напрашивалась сама собой... До этого Колька успел принять участие ещё в трёх акциях, причём одна из акций была довольно скандальной — участники движения «За моральное возрождение» вкупе с участниками других правильных движений, имитируя стихийный митинг морально здоровых людей, «выражали своё самое активное неприятие» однополого секса»... о том, что это неприятие абсолютное и однозначное, не подлежащее никакому сомнению, свидетельствовали плакаты, колыхавшиеся над головами неравнодушных граждан: «не допустим голубизацию нашей жизни!», «педерасты, вон!», «остановим проникновение мужеложства во все сферы нашей жизни!», «извращенцам — смерть!» — эти и другие плакаты, содержащие аналогичные призывы, свидетельствовали, по мысли организаторов этой акции, о несомненном возрождении морали; пацаны — «молодёжное крыло» движения «За моральное возрождение» — были малость возбуждены самой тематикой акции, невольно демонстрировали агрессивность к «потенциальным извращенцам» и потому со стороны выглядели вполне убедительно в своём искреннем неприятии однополого секса; Колька, находящийся на той акции среди парней — своих одногруппников, ничем от других не отличался, и хотя всякие сальные шуточки в адрес «потенциальных извращенцев» он, в отличие от других друзей-приятелей, не отпускал, а, слушая других, стоял молча, тем не менее в разношерстную массу слегка возбуждённых борцов за «утверждение морали» он, Колька, вписывался вполне органично... и вот ведь что удивительно: принимая участие в акции, направленной против «содомитов всех мастей"», о соседе Лёхе и о себе Колька подумал лишь один раз, да и то как-то мимолётно, вскользь, словно между тем, что делали они, и тем, что было написано на плакатах, ничего общего не было... а может, и правда ничего общего не было? Во всяком случае, Колька одно с другим никак не увязывал; было шумно, чуть нервозно и вместе с тем весело... Акция, неожиданно оказавшаяся многочисленной, закончилась в полдень; Гоблин Никандрович, раздавая парням уже ставшие привычными «подтверждения участия», попросил Кольку задержаться, сказав, что у него к Кольке будет небольшая просьба. «Хорошо», — кивнул Колька, отходя в сторону.